Анализ переписки академика Павлова с Молотовым, 1934-1935 гг: "вы сеете фашизм".

[moder]

Ученый Иван Петрович Павлов в представлении не нуждается: все изучали в школе его опыты на собаках, а словосочетание «собака Павлова» стало нарицательным.

Во всем мире И.П. Павлова знают как создателя науки об условных рефлексах, за что ученый был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине, с формулировкой: "За труды по физиологии пищеварения, расширившие и изменившие понимание жизненно важных аспектов этого вопроса".

Показательный факт: у России с 1901 (год учреждения премии) по 2023 гг. только два нобелевских лауреата по физиологи и медицине, причем оба, Илья Мечников и Иван Павлов, являлись учеными Российской Империи. Правда, Мечников в 1887 году эмигрировал во Францию из-за разногласий с царской властью.

Академик Палов, в свою очередь, имел разногласия с советской властью. Что, в частности, нашло выражение в известном письме в совет народных коммисаров СССР от 1934 г.

Копии писем, первый и третий лист (второй лист не найден, если найдете, пишите в теме).

Письмо академика Ивана ПАВЛОВА в Совет народных коммисаров СССР от 21 декабря 1934 г.:

Революция застала меня почти в 70 лет. А в меня засело как-то твёрдое убеждение, что срок дельной человеческой жизни именно 70 лет. И потому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: «чорт с ними! Пусть расстреляют. Всё равно, жизнь кончена, а я сделаю то, что требовало от меня моё достоинство». На меня поэтому не действовали ни приглашение в старую чеку, правда, кончившееся ничем, ни угрозы при Зиновьеве в здешней «Правде» по поводу одного моего публичного чтения: «можно ведь и ушибить…».

Теперь дело показало, что я неверно судил о моей работоспособности. И сейчас, хотя раньше часто о выезде из отечества подумывал и даже иногда заявлял, я решительно не могу расстаться с родиной и прервать здешнюю работу, которую считаю очень важной, способной не только хорошо послужить репутации русской науки, но и толкнуть вперед человеческую мысль вообще. Но мне тяжело, по временам очень тяжело жить здесь — и это есть причина моего письма в Совет.

Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию. Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: «да здравствует мировая социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь». Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. Ведь только нашим политическим младенцам Временного Правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы — террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему! Сколько раз в Ваших газетах о других странах писалось: «час настал, час пробил», а дело постоянно кончалось лишь новым фашизмом то там, то сям. Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию наверное, американские Соединённые Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг — труд как первую обязанность и главное достоинство человека и как основу человеческих отношений, обеспечивающую соответствующее существование каждого — и достигнет этого с сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени, приобретений культурного человечества.

Но мне тяжело не оттого, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а оттого, что делается у нас и что, по моему мнению, грозит серьёзною опасностью моей родине.

Во-первых то, что Вы делаете есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, как я уже и сказал, но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды — и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во-вторых эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни.

Мы жили и живём под неослабевающим режимом террора и насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком, без пропусков, со всеми ежедневными подробностями — это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь вырастающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчисленными учёными и учебными заведениями. Когда первая картина заполняет моё внимание, я всего более вижу сходства нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий. А у нас это называется республиками. Как это понимать? Пусть, может быть, это временно. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверя, легко падать, но трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства.

Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрицательной полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и остаюсь среди неё. Не один же я так чувствую и думаю?! Пощадите же родину и нас.

Академик Иван ПАВЛОВ. Ленинград 21 декабря 1934 г.

В своем письме академик Павлов прямым текстом обвиняет советскую власть в том, что она «сеет фашизм»: "Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм".

Что же имел ввиду ученый? Люди, воспитанные на советской пропаганде, привыкли думать, что коммунизм и фашизм это противоположные по своей сути явления и такие заявления ученого покажутся им абсурдными.

Дело в том, что в то время слово "фашизм" использовалось* как уничижительный эпитет для обозначения идеологий, пропагандирующих нетерпимость (и оправдывающих насилие) по какому-либо признаку: идеологическому, классовому, расовому и т.п. Таким образом, репрессии против религиозных деятелей (в СССР их обозначали как "служители культа"), а также "буржуев", "кулаков" и т.д., тоже могли считаться проявлениями фашизма. В ходу даже был отдельный термин "красный фашизм", используемый, прежде всего, для критики сталинского СССР. Так, например, итальянский марксист Бруно Рицци, основатель Коммунистической партии Италии, утверждал в 1938 году, что «сталинизм породил разновидность красного фашизма, идентичную по своим надструктурным и хореографическим особенностям [с его фашистской моделью]».

Видимо, академик Павлов был солидарен с взглядами левых мыслителей Запада, считавших сталинский СССР одной из форм фашистской диктатуры. И он был не единственным советским ученым, разделявшим такие взгляды и осмелившимся их озвучить. Так, другой советский нобелевский лауреат, но уже по физике, академик Лев Ландау, прямо обвинял большевиков в фашизме в ходе своих разговоров с коллегами (как стало известно из рассекреченных материалов).

Например, в одном из разговоров с членом-корреспондентом АН СССР Шальниковым, Ландау [пророчески] заявил: "Я должен тебе сказать, что я считаю, что наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система и она такой осталась и измениться так просто не может. Поэтому вопрос стоит о двух вещах. Во-первых, о том, в какой мере внутри этой фашистской системы могут быть улучшения... Во-вторых, я считаю, что эта система будет все время расшатываться. Я считаю, что, пока эта система существует, питать надежды на то, что она приведет к чему-то приличному, никогда нельзя было, вообще это даже смешно. Я на это не рассчитываю".

Ландау был репрессирован в 1938 году за критику сталинского режима, но, спустя год в тюрьме, был выпущен под поручительство Петра Леонидовича Капицы, тоже нобелевскиго лауреата по физике. Сам Капица антисоветских взглядов публично не высказывал, но находился в СССР против своей воли: в 1934 году он приехал навестить мать и выступить на международном конгрессе, а назад, в Англию, чекисты его уже не выпустили, аннулировав выездную визу.

Фотография из дела Ландау

По каким-то причинам большевики не трогали Павлова, не смотря на жесткую критику в их адрес. Видимо, слишком велик был авторитет ученого, единственного на то время российского нобелевского лауреата. Впрочем, Иван Петрович скончался за год до Большого террора (по официальной версии от пневмонии), а так еще не известно, может чекисты репрессировали бы и его. Существует даже конспирологическая теория, что академик Павлов умер насильственной смертью, но доказательств нет. Как бы там ни было, если бы Иван Петрович дожил до Большого террора, то молчать бы, скорее всего, не стал, а значит, большевикам была выгодна его смерть, что уже дает основания для подозрений.

Но тогда, в 1934 году, советская власть не только не применяла насилие к ученому, но даже отвечала на его критику.


Так, уже 2 января 1935 года, тогдашний председатель СНК СССР, В. Молотов (тот самый, кто подписывал пакт с Риббентропом), написал ответ академику Павлову:

Ваше письмо от 21 декабря Совет Народных Комиссаров получил. Должен при этом выразить Вам свое откровенное мнение о полной неубедительности и несостоятельности высказанных в Вашем письме политических положений. Чего стоит, например, одно противопоставление таких представительниц «культурного мира», как империалистические державы — Англия и Соединенные Штаты, огнем и мечем прокладывавших себе путь к мировому господству и загубивших миллионы людей в Индии и Америке, также и теперь ни перед чем не останавливающихся, чтобы охранять интересы эксплуататорских классов, — противопоставление этих капиталистических государств нашему Советскому Союзу, спасшему от гибели миллионы людей путем быстрого выхода из войны в 1917 году и провозглашения мира и успешно строящему бесклассовое социалистическое общество, общество подлинно высокой культуры и освобожденного труда, несмотря на все трудности борьбы с врагами этого нового мира.

Можно только удивляться, что Вы беретесь делать категорические выводы в отношении принципиально-политических вопросов, научная основа которых Вам, как видно, совершенно неизвестна. Могу лишь добавить, что политические руководители СССР ни в коем случае не позволили бы себе проявить подобную ретивость в отношении вопросов физиологии, где Ваш научный авторитет бесспорен. Позволю себе на этом закончить свой ответ на Ваше письмо.

Председатель СНК Союза ССР В.Молотов

Р.S. Копии Вашего письма и моего ответа мною посланы президенту Академии Наук А.П.Карпинскому.

Молотов в письме обвиняет Павлова в некомпетентности [в вопросах внешней политики] и при этом никак не комментирует обвинения в фашизме (терроре). Что хотел сказать Молотов? "Наш фашизм лучше, чем их фашизм"? Чем же? В США в 20 веке массовые внесудебные расправы не практиковались, а так называемые суды Линча убили с 1882 по 1968 год 4743 человека. И это не системный террор, поскольку суды Линча были вне закона.

Для сравнения, системный террор большевиков убил к 1935 году (на момент написания ответа Молотова) миллионы невинных людей, вот некоторые цифры:

• 7 млн. человек стали жертвами насильственной коллективизации (согласно официальной оценке РФ);
• до 2 млн. были убиты в ходе красного террора;
• примерно 100 тыс. человек к 1935 году погибло в лагерях;
• сотни тысяч погибло в ходе принудительной депортации кулаков.

Что касается обвинений в эксплуатации, так надо было подкрепить их какими-нибудь сравнительными данными. Тогда не было секретом, например, сколько платили на заводах Форда. И 8-часовой рабочий день Форд ввел на своих предприятиях еще в 1914 году, задолго до большевиков. Почему работа на заводах Форда за 5 долларов в день (~100$ в месяц) это эксплуатация, а работа за трудодни в колхозах не эксплуатация? Для понимания покупательной способности: автомобиль марки Форд тогда стоил в США около 400$ (см. исторические цены). А много ли советских граждан имели автомобиль? Или бытовую технику? А как насчет обеспеченности жильем? То есть демагогия большевиков не проходила проверку фактами и при этом подавалась как прописные истины.

В конце концов, если на государственных советских предприятиях были хорошие условия, то зачем расправлялись с частниками? Да потому что большевики думали не о благополучии народа, а о более эффективной (как им казалось) его эксплуатации, для целей "мировой революции" (это к вопросу об имперскости). Именно отношение к людям как к расходному материалу и вылилось в многомиллионные жертвы. Впрочем, большевикам ведь не надо было дебатировать с идейными противниками, а значит и с качеством аргументов заморачиваться было не надо - ответ Молтова это, скорее, попытка припугнуть, а не возразить.


Но Павлов не испугался и продолжил свои попытки достучаться до советского руководства.
Так, уже в следующим письме (от 12.03.1935 года) ученый обвиняет советскую власть в терроре против честных людей:

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,​

Простите за надоедливость, но не имею силы молчать. Сейчас около меня происходит что-то страшно несправедливое и невероятно жестокое. Ручаюсь моею головою, которая чего-нибудь да стоит, что масса людей честных, полезно работающих, сколько позволяют их силы, часто минимальные, вполне примирившиеся с их всевозможными лишениями без малейшего основания (да, да, я это утверждаю) караются беспощадно, не взирая ни на что как явные и опасные враги Правительства, теперешнего государственного строя и родины. Как понять это? Зачем это? В такой обстановке опускаются руки, почти нельзя работать, впадаешь в неодолимый стыд: «А я и при этом благоденствую».

Спасибо за поддержку колтушской работы.

Преданный Вам

Молотов на это отвечает в письме от 15.03.1935 г, что интеллигенцию "преследуют за дело", а даже если и "возможны отдельные ошибки", то они "случайны", а не системны.

Многоуважаемый Иван Петрович,​

По поводу Вашего письма от 12 марта должен сообщить Вам следующее. В Ленинграде действительно предприняты специальные меры против злостных антисоветских элементов, что связано с особым приграничным положением этого города и что правительству приходится особо учитывать в теперешней сложной международной обстановке. Разумеется, возможны при этом отдельные ошибки, которые должны быть выправлены, но заверяю Вас в том, что имеются достаточные данные о незаконных и прямо предательских по отношению к родине связях с заграницей определенных лиц, по отношению к которым (и их пособникам) применены репрессии. При первом случае, когда мне представится возможность лично с Вами поговорить, сообщу Вам некоторые соответствующие подробности. Уважающий Вас

В.Молотов​

На письме резолюция: «Т. Сталину. Хочу сегодня послать этот ответ Павлову. Нет ли замечаний? Молотов» и пометка А.Поскребышева: «т. Сталин не возражает».

К "антисоветским элементам" тогда могли причислить любого нелояльного сталинскому режиму. Причем, для обвинений в контрреволюционной деятельности, факты были не обязательны, достаточно было подозрений кого-нибудь из чекистской верхушки. В то время как в странах Запада существовали компартии, которые могли открыто критиковать так называемые "эксплуататорские классы", о которых писал Молотов в предыдущем письме, в СССР преследовали людей за антисоветские взгляды, либо по абсурдным обвинениям во "вредительстве" (как Дело Промпартии).

Так, например, известный ученый Борис Розинг, один из изобретателей телевидения, был арестован 1931 году по «делу академиков» «за финансовую помощь контрреволюционерам». Всего по «Академическому делу» были арестованы свыше 100 ученых, среди них С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле, Н. П. Лихачёв, М. К. Любавский, Н. В. Измайлов, С. В. Рождественский, Ю. В. Готье, С. В. Бахрушин, Д. Н. Егоров, В. Н. Бенешевич и др. Видимо про эти события и пишет Павлов в своем письме. Тут важно отметить, что открытого суда над учеными не было, их во внесудебном порядке приговорили к ссылкам и различным срокам заключения, многие умерли в неволе из-за болезней.



В следующем письме (от 17.03.1935) Павлов, видимо осознавая, что не может спасти всех (многих), пытается спасти своих близких.

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,​

Большое Вам спасибо за Ваше раз-ясняющее положение дела письмо. Позвольте тогда просить Вас исправить одну несомненную ошибку. Был арестован и теперь получил приказ оставить Ленинград Сергей Александрович Миклашевский, бывший после революции член Коллегии Правозаступников, а теперь юрисконсульт в советских учреждениях, вместе с его женой Верой Михайловной, домашней хозяйкой, и его сыном Николаем Сергеевичем, служащим в Гортопе бухгалтером (жительство их: Ленинград, Загородной проспект, д. 45, кв. 7). Это — семья жены моего сына, которую я знаю давно и так-же точно как свою и могу ручаться за нее, как за свою, что в них предателей родины нет и никогда не будет.

И все-таки вся эта теперешняя операция такова, что моему уже достаточно усталому сердцу — не в моготу.

Преданный Вам

Иван Павлов.​

​

Эту скромную просьбу Молотов удовлетворил, как следует из следующего письма Павлова (от 25.03.1935 г), где он просит отменить наказание уже других попавших под репрессии друзей.

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,​

Очень признателен Вам за отмену высылки Миклашевских. Но простите, что должен еще раз просить Вас на том же основании, так как и в этом случае — явная ошибка. Это– инженеры путей сообщения Всеволод и Владимир Никольские, сейчас преподаватели Института инженеров водного транспорта и их мать Ольга Яковлевна (жительство: Ленинград, 7-ая Красноармейская, № 16, кв. 3). Оба брата — в высшей степени дельные и наредкость добросовестно относящиеся к своему делу. В отношении их было бы величайшей несправедливостью одно подозрение, чтобы они когда-нибудь и как-нибудь могли изменить родине. Я знаю их очень давно и близко. Их мать, почти 80 лет, моя землячка, очень больна сердцем и еле передвигается по комнате и высылка серьезно угрожала бы ее жизни. А братья так привязаны к ней. Высылка ведь все-же — наказание. За что-же? Я горячо прошу за них.

Вместе с тем позвольте просить Вас заранее, чтобы теперешняя мера не коснулась моей научной семьи, моих научных сотрудников, я ручаюсь за них.

Все это время я живу мучительно, временами не могу заниматься. Но зачем, например, такая поспешность в высылке — три, пять дней? Ведь это во многих случаях разорение, опасность нищеты и голодовки и часто с детьми и со стариками?

Преданный Вам

Иван Павлов.​

К письму приложена справка наркома внутренних дел СССР Г.Ягоды от 20 марта 1935 г.: «Сообщаю, что высылка МИКЛАШЕВСКИХ из Ленинграда мною отменена»; к письму приложены справки Секретариата НКВД СССР от 14 апреля 1935 г.; «Высылка братьев НИКОЛЬСКИХ из Ленинграда ОТМЕНЕНА, о чем своевременно сообщено НИКОЛЬСКИМ и академику ПАВЛОВУ» и наркома внутренних дел СССР Г.Ягоды от 15 апреля 1935 г.: «Сообщаю, что высылка братьев НИКОЛЬСКИХ отменена и они оставлены в Ленинграде».

И эта просьба Павлова была исполнена.

В следующем письме (от 12.7.1935 г) ученый просит за племянницу Ивана Михайловича Сеченова.

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,​

Очень признателен Вам за отмену высылки Миклашевских. Но простите, что должен еще раз просить Вас на том же основании, так как и в этом случае — явная ошибка. Это– инженеры путей сообщения Всеволод и Владимир Никольские, сейчас преподаватели Института инженеров водного транспорта и их мать Ольга Яковлевна (жительство: Ленинград, 7-ая Красноармейская, № 16, кв. 3). Оба брата — в высшей степени дельные и наредкость добросовестно относящиеся к своему делу. В отношении их было бы величайшей несправедливостью одно подозрение, чтобы они когда-нибудь и как-нибудь могли изменить родине. Я знаю их очень давно и близко. Их мать, почти 80 лет, моя землячка, очень больна сердцем и еле передвигается по комнате и высылка серьезно угрожала бы ее жизни. А братья так привязаны к ней. Высылка ведь все-же — наказание. За что-же? Я горячо прошу за них.

Вместе с тем позвольте просить Вас заранее, чтобы теперешняя мера не коснулась моей научной семьи, моих научных сотрудников, я ручаюсь за них.

Все это время я живу мучительно, временами не могу заниматься. Но зачем, например, такая поспешность в высылке — три, пять дней? Ведь это во многих случаях разорение, опасность нищеты и голодовки и часто с детьми и со стариками?

Преданный Вам

Иван Павлов​

​

А в еще одном письме (от 8.12.1935 г) Павлов просить освободить от наказания сразу трех своих друзей.

Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович!​

Позвольте мне еще раз обратиться к Вам с просьбой об освобождении от наказания и о возвращении в родной им Ленинград очень немногих из большой группы без вины виноватых, немногих потому, что этих я знаю давно, даже очень давно, и хорошо знаю. Это — высланные весной. Они ни в каком отношении и ни малейше не были вредными нынешнему нашему режиму и, честно работая, следовательно были полезными. А в ссылке, как штемпелеванные правительством, не могут найдти себе какой-либо работы и почти, или совсем нищенствуют. И это — семейные люди и с детьми. Вот за кого я прошу. 1) Нина Эрнестовна Вальдгауер с 12-летней учащейся дочерью, вдова археолога, заведовавшего античным отделом Эрмитажа, умершего в начале этого года и похороненного на государственный счет, сама преподавательница немецкого языка в технических заведениях, выслана в Астрахань (Рождественский бугор, улица Калинина, д. № 39). 2) Николай Владимирович Фольборт с женой и учащейся дочерью, служил бухгалтером и преподавал немецкий язык. Выслан в село Урицкое в 125 к. от Кустаная, где нет ни работы, ни возможности дочери учиться, ни врачебной помощи, и 3) Александр Николаевич Зотов и жена его Валентина Павловна, урожд. Адлерберг с ребенком. А.Н. работал по счетоводству, В.П. занималась в моей лаборатории, была ассистентом при физиологической кафедре здешнего Ветеринарного Института и состояла в последнее время доцентом в Гос. Институте физической культуры им. Лесгафта. Выслана в г. Оренбург, Селивановский пер., 12.

Вместе с этой частной просьбой не могу умолчать о другой теперешней несправедливости, постоянно угнетающей мое настроение. Почему мое сословие (духовное, как оно называлось раньше), из которого я вышел, считается особенно преступным? Мало того, что сами служители церкви подвергаются незаслуженным наказаниям, их дети лишены общих прав, напр., не допускаются в высшие учебные заведения. Прежнее духовное сословие, как среднее во всех отношениях — одно из здоровых и сильных. Разве оно мало работало на общую культуру родины? Разве наши первые учители жизненной правды и прогресса, Белинский, Добролюбов, Чернышевский и другие не были из духовного сословия? Разве наше врачебное сословие до революции не состояло, вероятно, на 50 процентов из б. лиц духовного сословия? А разве их мало в области чистой науки? и т.д. Почему же все они причислены к какому-то типически-эксплоататорскому классу? Я — во-первых свободный мыслитель и рационалист чистой воды, а во-вторых никогда не был никаким эксплоататором — и, будучи продуктом моей первоначальной среды, я вспоминаю однако мою раннюю жизнь с чувством благодарности и за уроки детской жизни и за мое школьное образование.

О нашем государственном атеизме я считаю моим долгом говорить моему Правительству и потом, принципиально и пространно.

Прошу извинить меня, Вячеслав Михайлович, за уклонение от исполнения Вашего пожелания о докладе в Академии Наук. Сейчас мне было бы трудно его сделать вполне достойно, как того заслуживает дело.

Искренно преданный Вам Ив.ПАВЛОВ.

На письме пометка: «Снято две копии: 1 экз. послан т. Молотову, 2 — в дело, 23.1Х.58 г.». К письму приложена справка заместителя наркома внутренних дел СССР Я.Агранова от 16 августа 1935 г.: «12 июля 1935 г. академик Павлов в письме на Ваше имя ходатайствовал о разрешении проживать в Ленинграде М.А.ЛЕМНИЦКОЙ и возвращении в Ленинград высланных МЕНЬШИКОВА Г.И. и ЕЛАГИНА П.М. Сообщаю, что нами разрешено ЛЕМНИЦКОЙ проживание в Ленинграде, а в отношении МЕНЬШИКОВА и ЕЛАГИНА высылка отменена»; на машинописной копии письма резолюция: «Т. Сталину. Это письмо акад. Павлова. Намерен ответить ему по существу. В. Молотов».

В этом письме Павлов позволил себе критику репрессивной политики большевиков, чем вынудил Молотова ответить по существу.

Глубокоуважаемый Иван Петрович!​

В связи с Вашим письмом от 8 декабря должен сказать следующее.

Вы пишете о нескольких лицах, высланных из Ленинграда и выражаете уверенность в том, что в указываемых Вами случаях, как и в ряде других, высылка незаслужена. Могу Вас заверить, что советские власти охотно исправят действительно допущенные на месте ошибки, и в отношении указываемых Вами лиц будет произведена надлежащая проверка. Но, с другой стороны, должен Вам прямо сказать, что в ряде случаев дело оказывается вовсе не таким простым и безобидным, как это иногда кажется на основе обычного житейского опыта, старых встреч, прежних знакомств и т.п. Мне во всяком случае не раз приходилось в этом убеждаться, особенно в сложной и богатой крутыми переменами политической обстановке нашего времени, — после более серьезной проверки отдельных случаев.

Теперь насчет ограничений в отношении детей лиц из духовенства. На это могу Вам ответить только одно: теперь, действительно, в этих ограничениях нет никакого смысла, кроме отрицательного. Они нужны были в свое время, а теперь подлежат безусловной отмене. Что же касается Белинского, Добролюбова и Чернышевского, то — независимо от того, из какого сословия вышли эти великие люди нашей страны, — никто так высоко и полно не ценит их в качестве движущей силы исторического прогресса, как большевики, которые хорошо знают, что без освоения великого наследства культуры нельзя построить новую, коммунистическую культуру человечества.

В отношении Вашего доклада в Академии Наук мне кажется ни у кого не может быть возражений против того, чтобы Вы сделали этот доклад после летнего отдыха, что, как мне говорили, соответствует Вашему желанию.

Прошу извинить за задержку моего ответа на Ваше письмо.

С искренним уважением к Вам В.МОЛОТОВ.

На копии письма резолюция В. Молотова: «Т. Сталину. Направляю тебе копию посланного 28.XII. мною Павлову ответа на его письмо. Молотов».


На этом письме, незадолго до смерти ученого, переписка обрывается.

* В настоящее время слово "фашизм" все еще употребляется на бытовом уровне для обозначения любых форм нетерпимости и дискриминации, хотя, в сознании большинства людей, данный термин ассоциируется именно с ультранационалистической, ультраправой идеологией, подобно той, что стала доминирующей в Германии, во время правления Гитлера (и привела к войне).

 

[moder]

Разыскиваю второе письмо (скан) академика Павлова в СНК, неужели его нет в сети?

 

[moder]

Вот как сложилась судьба друзей Павлова, за которых он просил в последнем письме.

Нина Эрнестовна Вальдгауер из ссылки не была освобождена. В 1938 была арестована по обвинению в шпионаже и 28 марта приговорена к ВМН и 8 апреля расстреляна.

Николаю Владимировичу Фольборту по ходатайству Павлова были смягчены условия ссылки: в апреле 1936 — семье было разрешено переехать в Алма-Ату для работы по специальности, в 1937 — переведен с женой на Волгострой, через семь месяцев отправлен в Темир Актюбинской области. 25 июня 1938 — арестован, приговорен к ВМН и расстрелян.

Что касается Александра Николаевича Зотова, так в базе мемориала нашлось несколько репрессированных с такими ФИО. Кто может уточнить информацию по лицу, за которого просил Павлов, пишите в комментариях.