Мнения экспертов (интервью с rfi.fr).
Ирина Левова, директор по стратегическим проектам Института исследования Интернета.
Ирина, на ваш взгляд, стоит ли этот законопроект того шума, который вокруг него поднят?
Стоит, конечно, потому что все-таки предполагается установка на сети операторов связи оборудования, которое потенциально может существенно замедлить работу сети Интернет, в случае если оно будет функционировать постоянно. Любая централизация управления сетями и установка на сети связи дополнительного оборудования может привести к тому, что маршруты станут более длинными, и трафик будет ходить не оптимальными маршрутами. В этой связи, конечно, возможно замедление скорости работы сети. То есть, для пользователя это, наверное, существенно. Оценки какие-то более точные по поводу того, какой ущерб это может нанести, можно дать по итогам пилотирования. Я так понимаю, что и в Государственной думе вчера высказывали эти мысли, и многие технические эксперты настаивают на том, что оборудование должно быть предварительно протестировано. Потому что в некоторых случаях, которые хорошо известны в отрасли, инициативы, которые выдвигались по установке некоего оборудования, оказывались по итогам тестирования несовместимыми с живой сетью. И здесь возможен такой же расклад. И если это так, введение регулирования будет, наверное, преждевременным.
И все же, сколько, по вашим оценкам, будет стоить техническая реализация закона, если его примут?
Примерный порядок цифр на основе существующих оценок — это 20 млрд. Только на оборудование. Здесь не учитывается стоимость необходимых доработок сети, также в этих расчетах не учтены, например, затраты на электроэнергию. Там есть еще вторая часть законопроекта, которая предполагает создание Центра мониторинга и управления маршрутизацией. Здесь оценка не проводилась.
Если бы вы были депутатом, как бы вы голосовали по данному законопроекту?
В той редакции, в которой он сейчас представлен, безусловно, против.
Станислав Шакиров, технический директор общественного проекта Роскомсвобода .
Станислав, насколько вообще реальна угроза, о которой говорят авторы законопроекта — сенаторы Андрей Клишас и Людмила Бокова — что Россию могут отключить от глобальной сети?
Если отрубить Россию от глобального интернета захотят извне, то сделать это практически невозможно. И тем более, невозможно в кратчайшие сроки, потому что интернет управляется таким образом, что нет никакого единого центра, который бы позволил нажать кнопку. Для того, чтобы какую-то страну можно было отключить, необходим консенсус среди миллиона человек, не меньше. Множества некоммерческих организаций плюс национальных правительств. И понятно, что за короткий промежуток времени это сделать невозможно. И история подтверждает, что мы ни разу не видели отключение какой-либо страны от интернета, кроме, наверное, Сирии, у которой как раз интернет был монополизирован. И как раз упал единственный провайдер, который был монополистом, и таким образом страну оказалось можно отключить от интернета. Но только за счет того, что все в стране было централизованно. Получается, что если Россия выполнит этот закон так, как он сейчас представлен, то ее как раз можно будет отключить от интернета техническими средствами или в результате хакерских атак. На текущий момент, если этот закон не применяется, то сценарий отключения нашей страны от интернета какими-то внешними силами невозможен.
То есть, эффект от закона будет обратным тем задачам, которые декларируют его авторы?
В России часто декларируется одно, а применяется потом для других целей. Все, что касается регулирования Интернета, примерно так и происходит. Нам сначала в 2012 году рассказывали, что сайты нужно блокировать, чтобы защитить детей от вредной информации, потом достаточно быстро перешли к
политической цензуре. Сейчас здесь говорится о том, что нужно защитить российский интернет от внешних угроз, но достаточно быстро это перейдет к тому, что это будет использоваться для зарабатывания денег. Потому что там предусмотрено определенное обновление ПО и железа. А с другой стороны, это будет использовано для того, чтобы иметь возможность отключить интернет в случае каких-то политических выступлений в России. Потому что наступление на интернет пошло после арабской весны и украинских событий на Майдане.
Вы упомянули, что кто-то на этом законе заработает. Речь об очередном распиле бюджетных средств?
Скорее всего, это будут не бюджетные средства, а наши с вами. Я имею в виду, что здесь деньги будут, скорее всего, собраны через провайдеров интернета, которым мы платим за интернет.
То есть, подорожают тарифные планы…
Они, во-первых, подорожают, да, им надо будет совершать определенные действия. На бюджетные деньги там, конечно, тоже есть, что делать, — в рамках этого законопроекта. Они тоже понадобятся из бюджета. Как это происходит? У операторов связи есть лицензии на осуществление операторской деятельности. И эту лицензию можно получить, только закупив у юрлиц, которые приближены к ФСБ, определенное оборудование. Оно китайское, с российскими шильдиками и непонятной фигней внутри. Это оборудование можно не подключать к сети, его просто нужно купить. То есть, известны случаи, когда это сормовское оборудование (СОРМ — система оперативно-розыскных мероприятий) ставят в стойку, оно не включено в сеть, но все нормально работает, и никто тебя не трогает. Здесь, скорее всего, история примерно такая же будет. То есть, я думаю, они сделают так, что в случае политических выступлений интернет можно будет отключить. Потому что это цель, как я понимаю, самая главная, которую они преследуют давно. Это они сделают каким-то образом. Но с точки зрения всего остального, я думаю, это закончится распилом, и ничего работать не будет. Как это работает со всем остальным нашим отечественным регулированием? Принимается закон, чтобы заработать деньги — там написана какая-то жесть, как с Яровой. Заканчивается тем, что бабло собирается, ничего не происходит, все работает, как и прежде, закон не соблюдается, но все довольны. Деньги текут рекой, все хорошо.
Я правильно понимаю, что пользователи ощутят на себе этот закон только на уровне некоторого удорожания Интернета, не более того?
Здесь зависит от того, насколько захочется проводить учения и прочее. Удорожание — да, оно произойдет. Операторы даже сами не сильно против подобных действий, потому что, ну, нужно поставить какое-то оборудование. Это оборудование, допустим, стоит пять процентов выручки годовой. Ну, повысят они тарифы на семь процентов, еще и немножко заработают. Мы просто общались с некоторыми операторами, для них это история абсолютно выигрышная, с финансовой точки зрения это абсолютно не затратно. Насчет того, как будет работать — там есть сложный момент с изменением маршрутизации пакетов по сети. Я надеюсь, до этого руки не дойдут, но если они здесь начнут пытаться что-то делать, то тут, конечно, ухудшение качества связи возможно огромное. И плюс надо понимать, что технические специалисты Роскомнадзора достаточно низкой квалификации. И, так или иначе, мы можем прийти к этому сирийскому варианту, когда местный телеком-провайдер на протяжении двух дней не мог поднять интернет, просто потому что квалификации не хватало. Здесь может быть примерно то же самое. Пока этих товарищей никто не пускал в процессы функционирования интернета в России, все работает хорошо. Если только они придут и попробуют что-то там изменить, тут могут быть последствия очень большие.
И все же хочется понять, каков риск того, что Рунет пойдет по китайскому или корейскому сценариям?
У всех стран разные исходные позиции. Россия не сможет сделать себе такой же интернет, как Корея, просто потому что с точки зрения магистральных каналов Корея находится в конце и после Китая. Она может у себя делать все, что угодно. Мы являемся транзитной страной, через нас много что проходит, если мы здесь что-то напортачим, проблемы случатся, кроме стран бывшего СССР, еще и в Индии, в том же Китае и так далее. Понятно, что все априори приводят в пример Китай как страну, наверное, с максимально эффективной цензурой интернета. И здесь тоже достаточно сложно говорить, что мы превратимся в Китай, потому что китайцы пришли в уже зацензурированный интернет. У них цензура в интернете, грубо говоря, появилась чуть раньше, чем сам интернет. И китайцы исходно в общей своей массе привыкли видеть интернет под цензурой. Мы же первую цензуру увидели 3-4 года назад. В этом плане, понятное дело, что китайский вариант нам в ближайшее время не светит, потому что население надо подготовить. С другой стороны, у Китая есть плюс экономический, почему они могут это проводить. У Китая огромнейший рынок пользователей, много денег в IT-экономике. Более того, условия созданы таким образом, что китайским инвесторам выгоднее вкладываться в китайскую экономику, нежели в американскую. Поэтому в Китае очень много китайских стартапов, венчурных денег, которые остаются в стране. И любой американский сервис, который приходит в Китай, проигрывает: он заменяется китайским сервисом, который для китайского рынка становится более развитым и лучшим, чем американский. Поэтому в целом Китай совершенно не ущемлен с точки зрения качества информационных услуг. Все только местное, все адаптировано под китайцев и подцензурно. В России это невозможно, потому что почти не существует IT-рынка, любая компания, которая хоть чего-то добивается на российском рынке, быстрее пытается уехать на Запад, потому что в России мало населения. И денег в стране с точки зрения IT не остается, сервисы мы в большинстве случаев используем западные, аналогов Twitter, E-bay и прочего у нас почти нет. И поэтому достаточно сложно будет огородиться так, как огородился Китай. Мы не готовы к этому, мы привыкли, что у нас можно перевести деньги одним нажатием с одной карты на другую. Мы привыкли к тому, что можно посмотреть Youtube, почитать Twitter. А когда нам говорят: все, чуваки, граница, ничего нет, и своих сервисов мы вам не предложим, и предложить нечего, оно не работает или работает хреново то, что есть, — в этом случае будет достаточно большое буйство. То есть, это не делается за год, за десять лет, конечно, можно привести страну к такой деградации, но я тоже не думаю, что это прямо задача. Я думаю, что того, что можно будет отключить интернет в случае политических выступлений, в целом достаточно для контроля над интернетом. А в целом-то – пусть пользуются своим Фейсбуком, пока на улицу не вышли.
Антон Горелкин депутат Госдумы от «Единой России», член комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи.
Я хочу подчеркнуть, что законопроект не для ежедневного применения. Это не значит, что у нас завтра что-то отключат, и так далее и тому подобное. У нас есть — не только в России, я думаю, во многих странах — так называемые мобилизационные планы, на случай, например, войны. Когда конфликт достигает крайней точки, и действительно возникают уже вопросы национальной безопасности. И только в этом случае возможны такие решения. Важно еще различать закон и техническую возможность. То есть, с одной стороны, мы принимаем закон, но предстоит еще очень много работы и много времени, чтобы действительно появилась соответствующая техническая возможность. Это потенциальная возможность, когда конфликт достигнет крайней точки, чтобы, если наши оппоненты, например, захотят отключить нас от интернета, мы будем к этому готовы. Чтобы у нас завтра не парализовался, например, банкинг и другие услуги, которые идут через сеть. Поэтому это такая история, абсолютно связанная с национальной безопасностью. Ни в коем случае никто не будет ущемлять каким-то образом права граждан. Когда мы говорим о каких-то историях, что завтра мы скатимся чуть ли не в каменный век — это, безусловно, на мой взгляд, нагнетание ситуации. Нет, ни в коем случае. Никто у нас не создает китайского Файервола или что-то подобное, мы просто думаем о нашей национальной безопасности в случае возникновения крупномасштабных конфликтов. Не дай Бог, конечно! Мы этого очень не хотим, но, тем не менее, думать об этом и быть к этому готовыми мы должны. Поэтому закон про это, а не про то, что завтра у нас что-то отключат. В моем представлении, это некая крайняя точка, когда есть реальная угроза нашей национальной безопасности. Понимаете, я уверен, что этот закон никогда не будет применяться в реальности. Никогда этого не произойдет, я в этом уверен. Но просто потенциально быть к этому готовыми мы обязаны.
Кто будет принимать решение, что пришла пора применить закон?
Принимать решение будет государство. Верховный главнокомандующий.
То есть, президент?
Да.
А сколько этот закон будет стоить?
У меня нет цифр, этих цифр в природе не существует на данный момент. Принимая этот законопроект, депутаты руководствовались соображениями национальной безопасности.
Не принимая во внимание возможности бюджета?
Когда речь идет о противостоянии, о выживании, здесь дело уже не в деньгах.
